Логика, лингвистика и особый порядок — правила жизни венгров
Иногда про венгров можно услышать удивительные вещи. Якобы натуры они крайне мрачные и вообще слывут изрядными пессимистами, а еще говорят на очень сложном языке, который не похож на другие. Но какие они на самом деле можно понять только пожив в Венгрии. О том, что на самом деле скрывается за известным пессимизмом венгров, в чем особенности их логики, что хранится в двориках Будапешта и как в одном квартале сочетаются синагоги, памятники и молодежные бары, рассказывает наш местный гид Анна. Обо всем остальном узнаем уже непосредственно в Будапеште в феврале — в путешествии с Артемием Троицким.
Венгерский язык не похож ни на один европейский язык
Желающих заниматься венгерским языком немного. Он действительно сложный и не похож на другие европейские языки. Лингвисты иногда рисуют красивую картинку — языковое древо, которое наглядно показывает «родственные» связи разных языков. Например, на этом дереве на одной «ветке» находятся итальянский и испанский или латышский и литовский, а венгерский — совершенно отдельный росточек. Это вообще не индоевропейский язык, а язык финно-угорской группы. При этом у венгерского языка гораздо больше общих корней с языками ханты и манси, чем с финским и эстонским. Венгры любят демонстрировать свое самое длинное слово, но в обычной жизни его практически не используют — просто это слово само по себе как фокус, в нем 44 буквы.
Пессимизм как основа венгерского менталитета
Есть такая поговорка «венгр веселится плача». Это о том, что венгры не просто сами себя считают, но и всем вокруг пытаются доказать, что они великие пессимисты. Даже если венгр веселится, то все равно делает это в форме страдания и плача. Конечно, это не совсем так, зато мифологема получилась очень наглядная. На самом деле венгр сидит в теплой купальне, пьет токайское вино и слушает оперетту, а всем остальным при этом объясняет, что жизнь у него тяжелая и печальная. Объясняют причем очень убедительно: венгерский переводчик Иштван Барт называл пессимизм характерной чертой венгерского менталитета. Удивительно, что при этом венгерский юмор ничем не примечателен. Смотрю сборники анекдотов, а они совершенно универсальные и европейские. Разве что много шутят про хорватов, евреев и цыган, что вполне объяснимо соседством.
Венгерская логика — вещь непостижимая
А вот что отличает Венгрию от соседей, так это логика. Довольно часто при столкновении с какими-то вполне житейскими для венгров ситуациями приезжим только остается развести руками, потому что они не могут вообще понять, что происходит, почему так и нельзя ли проще. Например, стучится на днях ко мне в дверь почтальон. А если почтальон приходит сам и прямо к квартире, то это или хорошая новость — посылку принес, или плохая новость — принес какое-нибудь официальное письмо от налоговой службы. Поэтому если не ждешь никакой посылки, то открываешь почтальону дверь с некоторой настороженностью. Открываю и вижу, что у почтальона на боку сумка, полная денег. Он из этой сумки отсчитывает несколько бумажек и говорит: «Это вам». Я говорю: «Хорошее дело, спасибо. Почаще заходите. А по какому, собственно, поводу?». Оказалось, что в прошлом месяце я слегка переплатила за электричество, а вместо того, чтобы пересчитать и взять с меня поменьше в следующем месяце, они решили прислать почтальона с наличкой. Еще есть путаница с именами и фамилиями. Фамилия всегда пишется в начале имени, но при этом довольно часто фамилией служит тоже имя. У женщин часто нет имени, то есть, конечно, оно есть, но на том же почтовом ящике она может быть указана как жена такого-то, и не важно, что ее мужа нет уже тридцать лет. Или вот еще — на рынке взвешивают не граммами, а декаграммами, то есть по десять грамм. Получается, не двести грамм колбасы, а двадцать десятиграммовиков.
Дворик — это место хранения тишины
Мы привыкли в путешествиях смотреть на дворцы и храмы, а на самом деле самое важное — это просто как люди живут дома. Оказывается, что именно в этой обыденности могут быть главные отличия. Будапештцы живут совершенно другим, отличным от нашего, порядком. Даже типичные будапештские дома принципиально устроены иначе, чем наши. Каждый дом имеет внутренний двор, как в Петербурге, но на уровне каждого этажа вдоль стены в этом дворе идут кольцевые балконы-галереи. В свою квартиру местный житель входит, предварительно пройдя мимо всех соседских окон. При этом дворик, с точки зрения московских жителей, никак не используется. Во дворик нельзя выпустить поиграть детей, там не сидят бабушки на лавочках и не играют мужики в домино — вообще ничего не происходит. Когда я показываю будапештские дворики русским, особенно туристам из Москвы, то чаще всего слышу: «А почему бы здесь не сделать...». Нельзя, отвечаю. Потому что дворик — это место хранения тишины. Думаю, из таких деталей и следуют многие привычки горожан. Они всплывают уже в каких-то других ситуациях, но корень именно здесь — в ежедневной бытовой жизни.
Действующие синагоги, памятники катастрофы и молодежное веселье
Руинные бары находятся в районе Эржебетварош. Как-то у меня были туристы из Москвы, молодые и очень успешные бизнесмены. На предложение сходить туда вечером и посмотреть, как отдыхает венгерская молодежь, они совершенно искренне скривились. В том смысле, что это не соответствует их статусу. Но руинные бары это не только очень демократичные заведения, но еще и история. Во время войны здесь было еврейское гетто. Везде таблички о том, что здесь было, стоят памятники, дома со следами стрельбы. Все выглядит так, будто это было вчера, но одновременно с этим там находятся сегодня молодежные клубы, бары и пабы. Это очень интересный живой район, где перемешано многое — действующие синагоги, памятники суровой истории и молодежное веселье. Как пример, около синагоги есть очень хороший ресторан «Гетто Гуляш» — не представляю, где еще, кроме Будапешта, возможно такое соседство, а тут это настоящее искусство. Рассказывать об этом районе, не показывая его, даже немного неловко. Потому что на словах получается довольно жутко, но когда видишь все своими глазами, то понимаешь, сколько в это вложено смысла. Кто-то сравнивает, мол, это как на кладбище веселье устроить, кто-то считает, что надо было снести бывшее гетто, а еще лучше — оставить как было, то есть музеефицировать. Но в Будапеште решили, что жизнь продолжается, и это действительно так.
