Михаил Кожухов: “Седов” – это барышня-гуманитарий, склонная к авантюрам

Михаил Кожухов – семикратный участник экспедиции под парусами “Крузенштерна”, он снял на борту барка документальное кино, дал сотни интервью на радио, телевидении, в прессу. В июле 2018 года Михаил впервые прошел морем на “Седове” – паруснике, который принято считать главным конкурентом “Крузенштерну”. Сам признается, что шел с опаской. Полюбить во второй раз, не оглядываясь на первую любовь, – не так-то просто. Мы встретились с Михаилом сразу по возвращении с “Седова”, а он с порога: “Оба лучшие!”.

Моряки говорят, что все корабли по сути своей – женщины. Сейчас, побывав и на «Крузенштерне», и на «Седове», можете повоображать, какие они женщины?

«Крузенштерн» – это барышня, которая закончила технический или физико-математический университет, очень организованная, успешная, следящая за собой, стильная. Недотрога. «Седов» – скорее, барышня-гуманитарий, романтическая натура, которая может появиться на работе два дня подряд в одном и том же платье и иногда без накрашенных ресниц, склонна к авантюрам. Возможно, разведена.

А какие женщины вам ближе по духу?

Мне нравятся всякие. Кто-то умный сказал: честные люди любят женщин, обманщики обожают их.

У вас разрушились какие-нибудь собственные стереотипы о “Седове”? Тем более, до это вы семь раз ходили на “Крузенштерне”.

Прежде, когда я встречал «Седов», я был вовлечен в соперничество двух барков, которое существует на протяжении многих лет, и предвзято смотрел на него, подозревая некую в нем расхлябанность, отсутствие дисциплины на борту. Но это оказалось совершенно незаслуженно. Действительно, обстановка на «Седове» чуть мягче, свободнее, чем на «Крузенштерне». В этом году «Седов» поменял судовладельца и порт приписки – с Мурманска на Калининград. Я все думал, каково морякам теперь? Приходится ведь ездить в другой город, принимать чужие порядки. Оказалось, я придавал этому слишком большое значение. Атмосфера доброжелательности, радушия, готовности помочь и, что самое важное на этих кораблях, отклик людей на искренний интерес к их работе, ничуть не уступает тому, к чему я привык на «Крузенштерне».

Наверняка им немного тяжело расстаться со старым порядком. Я слышала, «Седов» отличает от «Крузенштерна» тяга к сохранению исторического облика. В чем это выражается?

Я думаю, это, скорее, некий консерватизм людей, которые работают там десятилетиями. Потому что исторический облик «Седова» – это грузовик, предназначенный для перевозок пшеницы и селитры. Тогда нужно сломать все каюты, актовый зал, и оставить большой трюм, вернуть азбуку Морзе. Потому, когда седовцы говорят об историческом облике, они скорее имеют в виду барк образца 1981 года, когда «Седов» после 6-летнего ремонта опять вышел в море. Вообще это, конечно, сложная проблема, она касается не только парусников, но и, например, зданий — до какой степени сегодняшнее может вторгаться в изначальное, чтобы объект считался подлинником? Но вот я, например, был в Ставангере на Santa Maria Manuela, португальском рыболовном паруснике 1937 года, который внешне выглядит точно также, как и в момент постройки. Но внутри это современное судно, где, кстати, тоже есть практиканты, их каюты отделаны чистеньким светлым пластиком, а кают-компания обставлена мебелью из «Икеи». И судно нисколько не теряет ни своей истории, ни обаяния. Но какой-то разумный “баланс вторжения” при ремонте должен быть соблюден.

На “Седове” работает легендарная палубная команда – многие моряки отдали барку по 20-30 лет. Их консерватизм можно понять. Проявляется ли как-то северный мурманский менталитет?

Они чуть-чуть более замкнуты, как и положено северянам. Но ходить 30 лет в море под парусами могут только лучшие из нас. И, понятное дело, они осторожно относятся к сухопутным. Зато когда тебе удается сломить их оборону, заставить их поверить, что ты друг, что ты вернешься – они протягивают тебе руку. И открывают душу.

Эта разница в менталитете экипажа “Седова” и “Крузенштерна” отражается как-то в повседневной жизни на борту?

Мне очень понравилась на «Седове» работа палубной команды: парусные авралы там проходят гораздо спокойнее, чем на «Крузенштерне». В этом нет, может быть, той зрелищности, к которой я привык, и такого высокого эмоционального градуса. У них все как-то на удивление... в темпе вальса. И команда, конечно, дело знает. Большая заслуга прежних судовладельцев, что они сумели удержать в течение такого долгого времени профессионалов высочайшего класса.

Во время экспедиции вы руководили съемками нового проекта "Люди ветра", который посвящен как раз палубной команде. Расскажите немного про сериал.

Есть несколько причин, по которым люди влюбляются в великие барки, едут туда и возвращаются много раз. Первая – это невероятная красота: когда все паруса поднимаются над тобой и ты возвращаешься в детство, к мечтам о морях и кораллах. Вторая – это фантастическая история кораблей, которую ты мистическим образом там чувствуешь кожей. И третья, не менее главная, – это работяги моря: удивительные люди, которые на суше редко встречаются. Мы много рассказывали о людях “Крузенштерна”, пришло время познакомиться с экипажем “Седова”.

В следующем рейсе капитаном “Седова” пойдет Евгений Ромашкин – молодой талантливый офицер, выращенный “Крузенштерном”. Как вам показалось, ему удалось примирить в себе эти два “начала”?

Евгений Ромашкин чувствует себя там уверенно и комфортно, он очень увлечен историей «Седова» и как-то проникся его духом, уважением к барку. Мне показалось, он выбрал очень правильную позицию: не делать все так же, как это принято на «Крузенштерне», а сохранить в той степени, в которой это необходимо, «седовские» порядки. Евгений Ромашкин как-то сам сказал, что эти парусники друг другу не соперники, у нас, мол на двоих - 8 мачт. А я могу только повторить свой диагноз — оба лучше!

У вас же произошла встреча с «Крузенштерном» в море. Тоже символичный акт дружбы.

Да, на «Крузенштерне» что-то пошло не так с радиостанцией, и им на выручку поехал помощник капитана «Седова» по радиосвязи, с которым мы и отправили видеообращение от практикантов Клуба. Поздравили капитана Михаила Еремченко с недавним днем рождения и я полушутя, но торжественно провозгласил: экспедиция “Клуба путешествий”, проходящая одновременно на обоих парусниках, начинает новый этап в их истории - этап дружбы и сотрудничества. Ну, за рамками регаты, конечно.

Вам удалось узнать какую-то историю про “Седов”, которую можно рассказать и станет все понятно про дух судна, про то, каких людей оно к себе призывает?

Возможно, одна из самых трогательных – история многолетнего ремонта в конце 70-х годов, когда «Седов» планировали поставить у причала и сделать из него ресторан с канканом. Конечно, люди, которые там работали, очень из-за этого переживали, но подключились кинематографисты, журналисты, и общими усилиями угроза эта была отведена. Мы, кстати, связались с Адой Лазо, которая сняла тот самый документальный фильм, спасший “Седова”. Она к нам на следующей неделе придет на интервью. Ждем с нетерпением, чтобы рассказать: о ней с благодарностью помнят на барке!

После первых переходов на «Крузенштерне» вы всегда так четко говорили о том, что для самого себя обрели. Что вы привезли с “Седова”?

Кто-то из практикантов Клуба очень точно сказал, что после каждого такого похода ты продвигаешься чуть дальше по пути к себе лучшему. Я думаю, это довольно точная формулировка. К лучшему себе или к лучшему в себе. Если исходить из того, что человек над собой работает и пытается стать лучше, то “Крузенштерн” и “Седов” - естественная ступенька, чтобы это сделать.