Михаил Кожухов: «Все, лучшее, что вы слышали о Кубе — все правда!»
Ваш покорный слуга, представьте себе, чуть-чуть кубинец. Среди дорогих моему сердцу документов есть и диплом об учебе в Гаванском университете, где пролетел целый год моей счастливой юности. И потому заявляю ответственно: все, что вы слышали о Кубе, все эти восторженные рассказы о райском острове, о лучших в мире сигарах и красивых женщинах, о теплом океане и пляжах с нежным песком, — все правда!
Почему нужно иметь при себе достаточно денег, чтобы увидеть такую бедную страну?
Вокруг Кубы есть миф, родившийся сколько-то лет назад, когда пачки мыла или упаковки шампуня иностранцу было достаточно, чтобы получить там все мыслимые удовольствия. Но с тех пор многое изменилось. Куба очень коммерциализировалась и уже давно одной ногой стоит в рыночных отношениях. К примеру, интернет (пока еще) там есть только на центральных площадях и распределяется по карточкам, которые продаются в почтовых отделениях. Но. Если вы исчерпаете лимит, то через секунду возникнет из темноты молодой человек с предложением приобрести ту же самую карточку за бОльшие деньги. Поэтому рассчитывать бесплатно отдохнуть на Кубе сейчас не надо, это невозможно.
Для большинства рожденных после перестройки Че Гевара превратился в персонаж поп-культуры, лицо на футболках. Кем он был для вас и ваших сверстников?
Да он и для нашего поколения был таким. Хотя я и числился активистом-комсомольцем, а потом и членом КПСС, мои иллюзии относительно строительства коммунизма развеялись очень быстро: я довольно рано понял, что это был изначально провальный проект. Но еще некоторое время оставалась наивная надежда: пусть у нас не вышло, но вдруг получится у кубинцев? И Че во многом эту надежду олицетворял. Но очень быстро превратился просто в символ свободы, протеста, непокорности, и миллионы людей, которые носили майки или часы с его портретом, едва ли вдавались в тонкости его политических пристрастий... Очень надеюсь дождаться кубинской «перестройки», а вместе с ней — подробностей о внезапном отъезде Че с острова. Потому что слабо верится в официальную версию, согласно которой он, занимавший кресла в трех министерствах, вдруг оставил письмо Фиделю и внезапно исчез. Так не бывает. Во всяком случае, на Кубе. Очень любопытно, как все было на самом деле.
Есть ли вообще у Кубы шанс стать по-настоящему богатым райским курортом?
До революции Куба была одним из самых передовых государств Латинской Америки с низким уровнем смертности и высоким уровнем образования. Во многом благодаря американским деньгам, конечно. И в первую очередь — деньгам мафии, которая вкладывала туда капиталы, строила гостиницы, открывала рестораны.
Происхождение инвестиций занимает органы правопорядка, но, в конечном счете, неважно для экономики. После того, как Куба окончательно подметет двор от мусора социалистической стройки, на место, которое до революции занимала мафия, придет мощнейшая кубинская диаспора из Майами. И станет главным «паровозом» развития страны.
Даже сейчас, при неумелом хозяйствовании и довольной условной внешнеторговой блокаде, Кубе удается зарабатывать. Главным образом, продажей медицинских услуг, табака и туризмом. Как только будут окончательно восстановлены связи с Америкой, туда поедут миллионы людей, хотя бы из любопытства. В Канкуне (курорт в Мексике, прим.ред.), который возник как раз после того, как испортились отношения с США, с ужасом ожидают возвращения Кубы как мощного конкурента в пляжном бизнесе.
Сколько нужно времени стране, чтобы встать на ноги?
Процесс в действительности потихоньку начался еще при жизни Фиделя, и уже сегодня перемены значительны. Другое дело, пока сложно предположить, какой вариант они выберут. Будет ли он похож на наш, с решительным переходом к свободному рынку и чувствительными социальными последствиями, или, может быть, напомнит китайский, более мягкий. Но в том, что это произойдет, уже нет никаких сомнений.
Интересно, что кубинцы постарше всерьез обсуждают, почему у них не получилось построить социализм и кто в этом виноват — я помню такие же дискуссии и у нас лет двадцать тому назад. А вот молодежь открыто говорит о том, что они хотят жить и одеваться как все, ездить по миру и получать удовольствие. Похоже, что у власти там сейчас весьма прагматичные люди, которые это прекрасно понимают.
Еще лет пять назад я заходил в гости к своим однокурсницам. Квартира одной из них, она работает в кубинском ТАСС, находится в старой Гаване. Там было пыльно, бедно и скудно. А другая работает в мексиканском туристическом агентстве и живет в маленьком домике на окраине. По внутреннему убранству и отделке он мало чем отличается от подмосковного, например: есть все приметы того, что у нас называется нелепым термином «евроремонт». И на мои недоуменные расспросы уже тогда она говорила: если есть деньги, можно купить все, что нужно.
Изменилось ли отношение к нам по сравнению с советскими временами?
Да, конечно. Хотя и в советское время нельзя было сказать, что все поголовно кубинцы в нас влюблены. За глаза они называли нас «bolоs» — мячики. Подразумевая, видимо, что мы, в основном, толстенькие. Но все-таки большинство людей, разумеется, знали и были благодарны нам за то, что мы десятилетиями покупали у них сахар по фиксированной цене, которая не имела никакого отношения к рынку.
Это мы строили им никелевый комбинат, собирали в Мытищах сахароуборочные комбайны, возили на орбиту их космонавта и так далее. Когда же в 90-е мы отказались от всех обязательств, и кормушка, работавшая на протяжении сорока лет, закрылась, место благодарности заняла страшная обида. Людей можно понять отчасти: на Кубе тогда действительно наступили очень трудные времена. Стало еще хуже с продуктами и ширпотребом, а когда перестала поступать дешевая советская нефть, практически погиб и без того плохой общественный транспорт.
И все эти трудности многие там связывали с нашим «предательством», а не со своей неспособностью накормить самих себя — и это при том, что в райском тропическом климате вообще-то плодоносит даже воткнутая в землю палка. Теперь люди постарше все же с симпатией вспоминают о былых временах, а молодежь уже о нас ничего толком не знает, и сказать, что на Кубе сейчас к нам как-то особенно относятся, я не могу.
Вы бы хотели туда вернуться через какое-то время, чтобы посмотреть на новую Кубу?
Конечно, эта страна для меня как первая любовь — к ней все равно сохраняешь особенное отношение. Мне было около 20 лет, когда я впервые приехал туда учить испанский… И мне очень хотелось бы убедиться, что наконец-то все у них хорошо — окончательно и бесповоротно.
В чем секрет неунывающих кубинцев?
Во-первых, эта черта свойственна вообще всем обитателям Карибских островов, все они неунывающие и зажигательные. Но кубинцы, правда, особенные. Карибский характер, помноженный на острое чувство собственного достоинства (вот за это спасибо социализму!) и плюс откровенная чувственность, которой кубинцы ничуть не стесняются — все это делает их особым народом.
Попадали ли вы в опасные ситуации?
Если не считать, что однажды попал в полицию, потому что при мне не было документов, и поначалу никто не поверил, что я из Советского Союза, то нет, пожалуй. Да и недолго там продержали: как бы хорошо я тогда ни болтал по-испански, на кубинца при более пристальном рассмотрении все же не был похож.
В выпуске про Кубу вы открываете холодильник дома у какого-то кубинца, а в нем только бутылки с водой. Не знаете, как дела у этого человека сегодня?
Я, правда, ничего особенного тогда не сказал на камеру, но, видно, все было написано на моей физиономии. Это, кстати, был холодильник «Минск», я признал его за близкого родственника и кинулся к нему, как к родному. А дело все в том, что после революции кубинцы национализировали производство сигар, но не табачные поля: это деликатная культура, и всем быстро стало понятно, что колхозный метод производства она скорее всего не выдержит. Так что все наделы, где выращивается табак, всегда оставались в частном владении. И мне было горько узнать, что человек, который производит главную экспортную культуру страны, не может себе позволить в холодильнике ничего, кроме воды. Кстати, этот эпизод очень не понравился кубинскому посольству в России и, говорят, были «оргвыводы» по отношению к тем, кто готовил нашу поездку. К моему большому сожалению.
Но все там меняется очень быстро. Недавно, когда я был на Кубе с группой Клуба путешествий, я спросил у продавца мяса на рынке в Сантьяго: сложно ли получить разрешение на торговлю? Ведь у каждой кубинской коровы до сих пор есть паспорт, и крестьянин не может ее зарезать без официального разрешения. На что мясник мне цинично сказал: «Неси деньги, и я сделаю тебе любое разрешение».
Торговля разрешена, но, правда, не вся. Например, есть вид бизнеса, которого у нас не было: можно за плату скачать на флешку любые концерты или фильмы. Видимо, у предприимчивых людей есть возможность левым способом подключиться к государственным интернет-каналам.
Частные магазины по продаже продуктов не разрешены, но зато на рынках уже все более или менее прилично... Но я спокоен за кубинцев. Хорошо помню, как мир ронял слезу в начале 90-х: мол, бедные русские, они ведь совсем не умеют строить капитализм! А бедные русские тетки взяли клетчатые сумки, поехали в Турцию и за два-три года насытили потребительский рынок всем, чем только можно. То же самое произойдет и на Кубе, и этому помогут колоссальные родственные связи с кубинской диаспорой в Штатах. Да и вообще. Многие кубинцы, живущие в Америке, процветают в самых разных видах бизнеса. Справятся они и дома, была бы возможность.
И немножко про Хемингуэя.
Поехать в Финку Вихию, где жил великий американец — это, как по мне, так обязательный пункт программы. В дом не пускают, ты рассматриваешь его снаружи через раскрытые окна. Хемингуэй любил мелочи, подробности, как память о тех местах, где ему довелось побывать. И они перед тобой. Вот гильзы на его письменном столе, вот его охотничьи трофеи на стенах, вот фотографии друзей, которые к нему приезжали на Кубу...
Можно зайти в башню, которую ему построила жена, и где, по ее представлению, он должен был работать. Но ему там не понравилось и он предпочитал писать в основном доме. Так вот в этой башне есть его фотография, где мы похожи, как две капли воды. А может, мне лестно так думать? Мне нравится, как он однажды ответил на вопрос журналиста, что он думает о войне? «Мне никогда не нравилась война, — сказал он. — Но у меня, по-видимому, есть к ней некоторые способности». Ни в коей мере не сравнивая себя с великим американцем, думаю, что и я мог бы ответить на этот вопрос так же.
