«Город перераспределил свои силы и устремления в иные вектора». Олег Нестеров о культурном феномене Перми и дягилевском фестивале

В июне вместе с Олегом Нестеровым мы приглашаем вас на Дягилевский фестиваль в Пермь. Погрузимся в мир музыки, главным проводником которой стал худрук фестиваля Теодор Курентзис. А самое главное — познакомимся с теми, кто делает это событие таким запоминающимся, а Пермь — притягательной. Мы поговорили с Олегом Нестеровым о том, как в декорациях сериала «Реальные пацаны» родилась пермская культурная революция и город трансформировался под натиском команды удивительных людей.

Вы говорили, что очень соскучились по Перми. И не из-за того, что последние пять лет наблюдали там европейские и мировые премьеры, а потому, что каждый приезд открывает что-то новое. Помните, как впервые оказались в Перми и свои впечатления от той поездки?

Это было выступление в пермском Дворце спорта в 1995-м году. На волне нашего успеха мы впервые приехали в Пермь и отыграли концерт. После него я вышел на эспланаду и прошелся по ночной Перми — то еще было приключение. Город тревожный, мрачноватый. С абсолютно непридуманным бэкграундом для сериала «Реальные пацаны». Тогда же я оказался в компании удивительных людей с пермского Радио Максимум, с которыми мы слушали пластинку «Бах в Африке», как африканцы переигрывают Баха. Таким было первое впечатление от города. Еще запомнились летящие с свете прожекторов на сцену бутылки на празднике пива в каком-то парке, где мы выступали в конце 90-х. Тогда еще можно было ходить на концерты со стеклянной тарой. Мы играем программу, которая абсолютно, конечно, не пивная. Помню, свет был настроен так, что попадая в него метров за двадцать до сцены, бутылка прорисовывалась в воздухе и надо было увернуться от нее влево или вправо. Нас спас тогда какой-то офицер ОМОНа, вгрызавшийся с двумя коллегами в толпу и вынимавший оттуда хулиганов. Примерно так вот начиналось мое знакомство с Пермью.

Сложно тогда, пожалуй, было поверить не то, что в успех, а возможность культурной революции в Перми.

И тем не менее после этого в городе стали происходить удивительные события. После большого перерыва я оказался там в начале культурной интервенции. Когда в город приехала целая группа кураторов, художников и начались изменения, которые самими пермяками были встречены достаточно прохладно. Появилась знаменитая буква «П» из беспорядочно скрепленных между собой еловых бревен, которую за сходство с классической триумфальной аркой окрестили Пермскими воротами. Ее для пермского Музея современного искусства PERMM создал Николай Полисский. Помню автобусные остановки, оформленные Лебедевым. Помню, как унылые бесконечные заборы пермских промзон вдруг покрылись удивительной графикой — это дали возможность местным граффитчикам нарисовать свои лучшие работы. Город оживал на глазах.

Помню, как очутился на той же эспланаде — это были «Белые ночи в Перми» — белая парусина, деревянные конструкции, ночь и десять тысяч зрителей. Все трезвые (алкоголем не торговали) и все смотрят польский уличный театр и французских высотных гимнастов. И, конечно, помню момент, когда очутился в здании бывшего речного вокзала — в музее современного искусства PERMM Марата Гельмана. Закат над Камой, «Счастье не за горами» в розовых тонах и, наверное,  пара сотен прекрасных человек на ступенях музея, танцующих сальсу под магнитофон. Там были самые красивые девушки Перми! И в тот момент я понял, что изменения необратимы, что рядом с ними уже не сядешь на корточки в трениках Adidas лузгать семечки. В тот момент та прежняя Пермь для меня закончилась и началась другая, которую мы наблюдаем сейчас.

Культурная революция, очевидно, с того заката и началась…

Закончилась ее первая фаза. И начался большой этап, связанный с театром оперы и балета, с Дягилевским фестивалем и именем Теодора Курентзиса. Эти две фигуры внесли большую лепту в происходящие изменения.

Сразу ли стали ездить на Курентзиса? Интересно, как вы познакомились.

За Теодором великая музыка, написанная в разные времена. И то, как он ее доносит до современников — в этом, конечно, великая сила и большая его заслуга. Он безусловный, настоящий культуртрегер. В какой-то момент я стал приходить закулисы, мы начали общаться и эти диалоги, как правило, следовали за его выступлениями. Это был обмен какими-то важными в тот момент вещами. С точки зрения человека, который всю эту музыку впускал в мир, и человека, который этой музыке внимал в зрительном зале.

Без Курентзиса Дягилевский фестиваль перестанет существовать?

Этого я не знаю, будущее покажет. Я рад, что он по-прежнему является его художественным руководителем и вдохновителем. И даже боюсь загадывать, каким был бы Дягилевский фестиваль в отсутствии этой фигуры. 

Атмосфера фестиваля чем-то отличается от прочих, на которых вам довелось побывать?

Бывает так, что в больших городах фестиваль растворяется и воспринимается просто как цепочка культурных событий — теряются связующие смысловые нити между объектами. Город их проглатывает. Пермь же — небольшой город, который совершенно очевидно становится городом европейским. Шаговая доступность всех точек, внятная логистика, хорошо прорисованная штабом фестиваля. Сам штаб, который все время располагается в каком-то прекрасном и модном кафе рядом с театром. Пермь хороша тем, что фестиваль очевиден во время его проведения везде, на каждом шагу. И в этом его отличие. Все это похоже на какой-то европейский фестиваль в каком-нибудь, например, Зальцбурге.

Зальцбург и Зальцбургский край способен влюбить в себя с первой поездки. Есть ли у вас столь же любимые места в Перми и окрестностях?

В самом городе это Пермский театр оперы и балета — и сам театр, и сквер перед ним. Всякий раз, когда бываю в городе, выхожу на набережную, к Пермской  художественной галерее в здании кафедрального Спасо-Преображенского собора. Захожу смотрю временные выставки, и непременно постоянную экспозицию пермской деревянной культовой скульптуры. Эти несколько сотен фигур XVII-XX века, собранные в различных районах Пермского края, производят особое впечатление, когда рядом с ними звучит музыка. Ночами, например, что бывало неоднократно во время Дягилевского фестиваля. За городом люблю Хохловку, музей-заповедник деревянного зодчества на Каме. Несколько лет ездил в музей политических репрессий «Пермь-36» на форум «Пилорама» — это достаточно далеко от города, но там необыкновенная природа, удивительная, которая напоминает мне предгорья Альп. 

В Перми сформировалась какая-то потрясающая команда музейщиков, музыкантов, кинематографистов. Юлия Тавризян, например, из той же Пермской художественной галереи с уникальной коллекцией строгановской иконы и «деревянными богами». Психоделическое трио Gnoomes, прогремевшее сначала в Англии, а потом уже у себя дома в Перми. Режиссер Ирина Журавлева, получившая «Золотого орла» за фильм «Медведи Камчатки». И многие другие пермяки, наши современники. Откуда это все?

Культурные традиции этого изначально поселения, которое превратилось в город с историей и творческим наследием. Вспомните Пермский театр оперы и балета, построенный на деньги купцов, — это многое значит. С одной стороны это, а с другой есть такой культурный феномен умирающих городов. Вспомните те из них, где была сильно развита промышленность, но в какой-то момент она не то чтобы исчезла, но ее влияние на город сильно поубавилось. Вот ровно тогда и возникает этот культурный феномен. Детройт и детройтское техно. Манчестер и манчестерская волна. Ижевск — столица электронной музыки России... Пермь, мне кажется, вполне себе индустриальный город, который в какой-то момент перераспределил силы и устремления в иные вектора. И кроме того, ничто не исчезает бесследно. Пастернак, который оказался в Перми в юные годы, был здесь влюблен и так город проник в его произведения. Пермский модернизм в зданиях. Танец с саблями, написанный в одной из пермских гостиниц во время эвакуации Хачатуряна... Или, например, кулинарные традиции. Пермь — очень продвинутый в гастрономии город. И все это создает очень важный фон, питает то, что называют сейчас культурным феноменом Перми.

Раз уж и о гастрономии зашла речь, любимые рестораны в Перми у вас есть? Что вообще надо здесь попробовать?

Мне нравится то, что делает Олег Ощепков. Его рыбный ресторан Happy на Соборной площади — он недалеко от набережной, напротив Пермской художественной галереи. Еще гастрономический «Партизан» Жени Юхневича — у них хорошее мясо, приготовленное на гриле, и мясные деликатесы из собственной коптильни. Все, что связано с европейской, азиатской и паназиатской кухней, неплохо представленной в Перми сегодня. Плюс чисто пермские специалитеты, которых много — все эти соленые рыжики со сметаной и красным луком, самолепные пельмени из мяса, щуки и капусты, черная картофельная шаньга со слабосоленым лососем и белая с ростбифом, капустные и мясные посикунчики с «макалкой», домашние колбаски…

Бывали ли вы на заводе Шпагина, трансформировавшемся в арт-кластер, и что думаете от таких проектах?

Конечно же, бывал. Незнаком с людьми, которые это сделали, но под большим впечатлением от результата. Ни один современный город без таких проектов не может обходится, так требует время. Когда пространство трансформируется из одного в другое, и город и человек получают новое место силы. Об этом говорил Марат Гельман касательно культурной инженерии. Любой человек, сидя весь день в офисе — не важно в Берлине, Лондоне или Перми — когда он выходит из него очень важно, что дает ему город. Это его его прибавочная стоимость, она и определяет  силу притяжения города. А если в городе собирается много хороших людей, то в нем начинают происходить невероятные вещи. И всем от этого хорошо. И людям, которые их делают, и тем, кто просто живет в городе и ощущает это на себе. Вот именно это как раз в Перми и происходит.