«Ну, куда я уеду?» — Джон Уоррен о жизни в России, русском языке и путешествиях

Студент из Англии приехал в Россию и неожиданно задержался здесь на тридцать с лишним лет — примерно так можно описать историю Джона Уоррена. Его называют самым известным иностранцем в России, хотя точнее было бы назвать самым русским из всех иностранцев. Шутка ли, выучить язык настолько, что начать на нем думать, а уж о его опыте познания России и говорить нечего. Не каждый наш соотечественник может похвастать тем, что побывал практически во всех регионах необъятной. О языковых казусах, впечатлениях от первого визита в Москву и ожиданиях от предстоящей поездки в Бразилию вместе с Клубом рассказывает Джон Уоррен.

Вы родились в США, учились в Великобритании, а потом, бац, оказались в России. Почему Россия? Почему русский язык?

На самом деле, никакого «бац». Просто у меня большие музыкальные уши. Лет в двенадцать я играл на валторне, пел и, кстати, до сих пор пою. Хороший слух, как известно, способствует изучению языков. Я нормально шпарил на испанском, потому что проводил летние каникулы на даче у бабушки в Испании, затем подтянул французский, а потом в школе предложили на выбор еще один язык. Ну, окей —  изучать китайский, японский, арабский или фарси, конечно, очень интересно, но… Восток — дело тонкое. И я решил, что из европейских языков остается только русский. Тем более, что я слышал ваш гимн на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде в 1980 году, и обалдел, если честно. Такой завораживающий, вызывающий патриотизм и вот это все. Не то что наш — уснешь, пока дослушаешь до припева.

Раз уж речь зашла о музыке, то мне всегда казалось, что на слух наш язык для иностранца не самый мелодичный.

Я бы не сказал, что русский такой же певучий, как итальянский, но в нем есть страсть. Когда я при маме разговариваю по телефону на русском языке, то обычно она думает, что я с кем-то ругаюсь, спорю или ссорюсь. Просто это очень страстный язык. Когда я говорю на русском, то получаю колоссальный кайф.

Думаете вы тоже на русском?

Когда говорю на русском, то я и думаю на русском. Русский язык — это мой конек, очень этим горжусь. Не хочу пока раскрывать все секреты, просто скажу, что собираюсь написать книгу о русском языке глазами иностранца, который довел этот язык до… Ну, совершенству, конечно, нет предела, но я не знаю иностранцев, которые говорили бы на русском лучше меня.

Я тоже не знаю, если честно. Но языковые казусы же с вами случались?

Был случай, когда я впервые приехал в Москву, тогда еще в СССР. Было очень много багажа, но вместо того, чтобы спросить носильщика, я сказал: «Где у вас насильник? Мне нужен насильник». И всем показалось, что это очень-очень смешно.

Впервые вы приехали в Россию в 1991 году. Что это была за страна?

Я окончил университет, в июне получил диплом, а в августе случился путч. Для меня это было как звонок будильника — все, Джон, приезжай! Вот реально то, для чего я столько лет мучился с русским языком — чтобы приехать и сразу стать полезным. Уже случилась и гласность, и перестройка, а потом и распад Союза. Помню «Икарус Спутник», на котором мы, студенты-англичане, выезжали из «Шереметьево», пейзаж за окном казался серым, было темно, не хватало огней, красок. 

А люди?

Русский — это человек крайностей во всех смыслах. Крайне терпеливый, крайне добрый, крайне, извини за слово, раздолбай. Он делает все крайне: крайне пьет и тусит, терпит крайнюю погоду и условия. Я и сам, может быть, крайний человек, поэтому и чувствую себя в России в своей тарелке, потому что я среди таких же. Как очень страстный человек, я либо люблю, либо ненавижу, но какого-то безразличия во мне нет. Так и в России не бывает серого — либо черное, либо белое. Все либо отлично, либо полная труба.

А еще?

А еще вы верите в сказки, приметы, сны. Недавно вот звонок: «Джон, у тебя все нормально?» Я говорю: «Да, рад тебя слышать, мы два года не слышали друг друга». «Да, да, да, но просто ты мне приснился!». Вау! Я говорю: «Окей, и что там было? Я нормально себя вел?». Англичанин никогда в жизни не позвонит кому-то только для того, чтобы рассказать про свои сны, а у вас это обычное дело.

Наверное, это такой магический реализм по-русски.

Да, и это потрясающе. Это какое-то современное язычество, такая неотъемлемая ткань русского общества. Живешь в России и сам заражаешься и заряжаешься этим.

Кажется, что с первого приезда в Россию ваш энтузиазм не утих до сих пор.

Энтузиазм — мое кредо по жизни. Знаете, когда я учился в Великобритании, то к нам в школу приезжала королева и сказала очень важную вещь: «Энтузиазм — это дрожжи, которые поднимают твои мечты к звездам». Если ты что-то любишь и тебе что-то интересно, то делай это на 150%. Если не любишь, то не делай, а передай другому, кто сделает это лучше тебя. Даже когда я переезжал сюда, то не ставил себе задачу оставаться на всю жизнь. Думал, ну ладно, одна пятилетка, а там посмотрим. Потом эта пятилетка сдвинулась на год, затем еще на пять лет, потом еще, и вот я уже тридцать один год живу в России.

Вы жили в Москве, а потом выбрали Ростов-на-Дону. Почему именно этот город?

В Ростове я провел восемь лет. Там я получил свою первую в России работу в большой швейцарской компании, которая занималась торговлей практически всеми ресурсами: нефтью, нефтепродуктами, металлом, удобрениями, сахаром, зерном. И мне предложили торговать зерном. Не то, чтобы я работал по специальности. Филолог — это вообще не профессия, но работу я получил только благодаря языку. Я мог стать кем угодно, но предложили заниматься зерном и мне показалось это прикольным. Сначала на импорт, потом я понял, что это быстро закончится, потому что нет денег, и все, начнется экспорт. Если экспортировать, то надо знать откуда. И это не Москва, а там, где чернозем, поля, степи. Поэтому я абсолютно сознательно переехал в Ростов и ни разу не пожалел. Там элеваторы, Дон, а как похорошел Ростов после Чемпионата мира по футболу.

А сколько городов в России вы всего посетили?

На выходе из проекта «Поедем поедим» я хвастался тем, что был во всех субъектах федерации и не раз, кроме трех — Кирова, Биробиджана и Читы. Это только что касается областных центров, а кроме них я в среднем посещал еще три-четыре города в регионе. Итого около 300-350 городов.

Москва или Санкт-Петербург?

Я долго живу в Москве и очень ее люблю. Питер тоже люблю и часто сюда приезжаю. Именно приезжаю — на поезде, ночном поезде. Обожаю вот это вот — дадам-дадам, дадам-дадам... Есть в этом что-то очень романтичное, сразу вспоминается фильм «Доктор Живаго» с Омаром Шарифом. Но как только я приезжаю на Московский вокзал, то мне сразу хочется взять в руки тряпку, пылесос и банку с краской, чтобы немного привести в порядок Питер. Натворить беспорядок я и сам могу, но и прибраться тоже могу, потому что люблю порядок.

В одном из интервью вы говорили, что никогда не думали о карьере телеведущего, но тем не менее создали собственное шоу. Как же так вышло?

Подружился с телевизионщиками, и вот в один прекрасный день, когда мы отмечали у меня на даче день рождения, а на столе стояли арбуз, шашлык, домашнее вино и водочка, они задали мне в лоб вопрос: «Джон, а если бы у тебя была своя передача, то о чем бы она была?». Как эстет и гедонист я ответил первое, что пришло в голову: «О, я бы сделал передачу про все, что люблю — путешествия, хорошая еда, отличное вино, потрясающая природа, сногсшибательные женщины…». Это было в 2010 году, а летом 2012 года, когда я уже практически уехал из России, не зная, когда вернусь, мне позвонили и предложили сделать этот проект. Сначала я долго отнекивался, потом все-таки снял пилот с «Бурановскими бабушками», а они возьми да и стали первым выпуском. Так началась история шоу «Поедем, поедим».

Предложение от Клуба путешествий Михаила Кожухова было по дружбе или стало неожиданностью?

Я не знал Михаила и его телепередачу о путешествиях по миру, поэтому поначалу тоже отказывался. Откровенно говорил, что начну с тобой работать, а потом сам захочу возить путешественников, уйду от тебя, создам свое, а ты будешь думать: «Ну вот, гад, приехал, все мои идеи украл». Но Михаил очень долго за мной «ухаживал» и я решил попробовать, а когда начал, то понял, какая это адская работа. Одно дело просто поехать и быть на виду, другое — продюсировать и компоновать. Это, конечно, вау, низкий поклон, снимаю свою шляпу.

Поездки с Клубом напоминают вам ваше шоу?

Только в режиме реального времени, без телевизионных камер и для ограниченного круга лиц. Мне интересно путешествовать, знакомиться с новыми людьми и быть на виду. И у меня есть потрясающая возможность делать все это одновременно. Я даже не могу назвать это работой, иногда хочется ущипнуть себя и сказать: «Господи, мне это снится или это реально моя жизнь?». Я просто могу быть собой, не превращать свою жизнь в рутину, а в истории с Клубом еще и быть абсолютно свободным, говорить как есть, избегая телевизионной цензуры. Мне кажется, что в путешествия с Клубом едут как раз не за постановочным шоу или звездностью, а за чем-то настоящим. Впечатления не всегда бывают сказочными, приторными, сахарными, они должны быть такими, какие они есть.

Каких впечатлений ждете от предстоящей поездки в Бразилию?

У меня от каждой поездки высокие ожидания. Я был в Перу, Аргентине, а вот в Бразилии не был, но очень давно хотел туда попасть. Энтузиазм в отношении  путешествий это одно, а вот к новой стране — это другое. Когда я первый раз куда-то попадаю, то эмоции у меня просто зашкаливают, поэтому ожидания от Бразилии у меня особенные. Мне по душе вот эта радость бразильской жизни, кажется, что там живут очень счастливые люди. Я был во многих джунглях мира, но очень мало был в Южной Америке, поэтому очень хочу увидеть Амазонию и сравнить ее с тем, что уже видел. Мне кажется, сегодня особенно важно позволить себе выйти из замкнутого круга дел, новостей и забот, просто взять и уехать, чтобы немного передохнуть, расслабиться и удивляться.

Вам не хватает этого в обычной жизни?

Жизнь такая удивительная штука. Особенно в России. Мне говорят: «Джон, а почему ты так долго в России?». Я отвечаю: «Слушай, потому что ты просыпаешься утром и никогда не знаешь, чем закончится день». Однажды вечером я оказался в Барнауле, еще утром, в Москве, не зная, что куда-то полечу. Мне кажется, что это и есть жизнь. Я понимаю, что многие, к сожалению, вынуждены жить в режиме работа-дом, дом-работа, но кто бы не хотел жить так, как ему хочется? Мне выпала эта уникальная возможность и я просто обязан наслаждаться ей по максимуму.

Была бы ваша жизнь такой же интересной, если бы вы остались жить в Великобритании? Просто я пытаюсь понять: вы — человек, который в любом месте будет искать себе приключения или это Россия сделала вас таким?

С одной стороны мне кажется, что я всегда таким был, но с другой — там я не чувствовал себя в своей тарелке. Ведь что такое быть англичанином: надо себя вести вот так, надо делать именно вот так, все должно быть вот так и вся вот эта чопорность. Для меня это всегда было какое-то — господи, ну, какая скукота! Этого было достаточно для того, чтобы понять, что я как можно скорее куда-то уеду. Но что это будет Россия, я тоже не знал. Потом, когда начал учить русский язык, даже коню стало понятно, куда я уеду, пусть и не на всю жизнь. Если бы я выучил испанский, то переехал бы, например, в Аргентину, но дала бы мне Аргентина и аргентинцы такие же возможности, как предоставила Россия и русские? Вот в чем вопрос.

Как-то вы сказали, что Россия, возможно, не последняя страна, где вы будете жить. На какую страну у вас есть еще планы?

Я жил четыре года в Штатах, семнадцать лет в Англии и уже более тридцати лет живу в России. Когда-то я собирался переезжать из России в Камбоджу, но начал делать телепередачу и это оказалось важнее. Через какое-то время я понял, что в каком-то смысле это меня спасло. Не исключаю, что когда-нибудь уеду из Москвы, хотя понимаю, что навряд ли уеду из России. Зимовать еще может быть — я очень люблю Азию, но вот лето в России — ну, господи… Это реально самое лучшее время. Кто бы что ни говорил о том, что нужно уезжать, я здесь. И не потому, что чего-то не понимаю, наоборот, за тридцать с лишним лет жизни в России я, может быть, претендую на то, что больше вас знаю и понимаю, и поэтому, ну куда я уеду, господи? Куда я уеду, это же бред. Куда мы денемся, как говорится, с подводной лодки.